[ вернуться к содержанию сайта
Содержание Входит Моцарт.Входит слепой старик со скрыпкой. |
Смотрите также:
- [ вернуться к содержанию сайта
- [ вернуться к содержанию сайта
- Анкета-отзыв о работе сайта x-footbolka ru
- Коммерческое предложение по продвижению сайта
- Составление семантического ядра сайта
- План работы маркетологов саад на 2013 год 1
- 1 Организатор Конкурса ООО «76. ру» редакция Информационного сайта 76
ПУШКИН А.С. МОЦАРТ и САЛЬЕРИ (пьеса из "Полного собрания сочинений", Т. V, М., 1957, стр. 355) СЦЕНА I (Комната.) С а л ь е р и. Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет — и выше. Для меня Так это ясно, как простая гамма. Родился я с любовию к искусству; Ребёнком будучи, когда высоко Звучал орган в старинной церкви нашей Я слушал и заслушивался — слёзы Невольные и сладкие текли. Отверг я рано праздные забавы; Науки, чуждые музыке, были Постылы мне; упрямо и надменно От них отрёкся я и предался Одной музыке. Труден первый шаг И скучен первый путь. Преодолел Я ранние невзгоды. Ремесло Поставил я подножием искусству; Я сделался ремесленник: перстам Придал послушную, сухую беглость И верность уху. Звуки умертвив, Музыку я разъял, как труп. Поверил Я алгеброй гармонию. Тогда Уже дерзнул, в науке искушённый, Предаться неге творческой мечты. Я стал творить, но в тишине, но в тайне, Не смея помышлять ещё о славе. Нередко, просидев в безмолвной келье Два, три дня, позабыв и сон и пищу, Вкусив восторг и слёзы вдохновенья, Я жёг мой труд и холодно смотрел, Как мысль моя и звуки, мной рождённы, Пылая, с лёгким дымом исчезали. Что говорю? Когда великий Глюк Явился и открыл нам новы тайны (Глубокие, пленительные тайны), Не бросил ли я всё, что прежде знал, Что так любил, чему так жарко верил, И не пошёл ли бодро вслед за ним Безропотно, как тот, кто заблуждался И встречным послан в сторону иную? Усильным, напряжённым постоянством Я наконец в искусстве безграничном Достигнул степени высокой. Слава Мне улыбнулась; я в сердцах людей Нашёл созвучия своим созданьям. Я счастлив был: я наслаждался мирно Своим трудом, успехом, славой; также Трудами и успехами друзей, Товарищей моих в искусстве дивном. Нет! никогда я зависти не знал, О, никогда! — нижè, когда Пиччини Пленить умел слух диких парижан, Нижè, когда услышал в первый раз Я Ифигении начальны звуки. Кто скажет, чтоб Сальери гордый был Когда-нибудь завистником презренным, Змеёй, людьми растоптанною, вживе Песок и пыль грызущею бессильно? Никто!.. А ныне — сам скажу — я ныне Завистник. Я завидую; глубоко, Мучительно завидую. — О небо! Где ж правота, когда священный дар, Когда бессмертный гений — не в награду Любви горящей, самоотверженья, Трудов, усердия, молений послан — А озаряет голову безумца, Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт! (^ ) М о ц а р т. Ага! увидел ты! а мне хотелось Тебя нежданной шуткой угостить. С а л ь е р и. Ты здесь! — Давно ль? М о ц а р т. Сейчас. Я шёл к тебе, Нёс кое-что тебе я показать; Но, проходя перед трактиром, вдруг Услышал скрыпку... Нет, мой друг, Сальери! Смешнее отроду ты ничего Не слыхивал... Слепой скрыпач в трактире Разыгрывал voi che sapete. Чудо! Не вытерпел, привёл я скрыпача, Чтоб угостить тебя его искусством. Войди! (^ ) Из Моцарта нам что-нибудь! (Старик играет арию из Дон-Жуана; Моцарт хохочет.) С а л ь е р и.. И ты смеяться можешь? М о ц а р т. Ах, Сальери! Ужель и сам ты не смеёшься? С а л ь е р и. Нет. Мне не смешно, когда маляр негодный Мне пачкает Мадонну Рафаэля, Мне не смешно, когда фигляр презренный Пародией бесчестит Алигьери. Пошёл, старик. М о ц а р т. Постой же: вот тебе, Пей за моё здоровье. (Старик уходит.) Ты, Сальери, Не в духе нынче. Я приду к тебе В другое время. С а л ь е р и. Что ты мне принёс? М о ц а р т. Нет — так; безделицу. Намедни ночью Бессонница моя меня томила, И в голову пришли мне две, три мысли. Сегодня их я набросал. Хотелось Твоё мне слышать мненье; но теперь Тебе не до меня. С а л ь е р и. Ах, Моцарт, Моцарт! Когда же мне не до тебя? Садись; Я слушаю. М о ц а р т (за фортепиано). Представь себе... кого бы? Ну, хоть меня — немного помоложе; Влюблённого — не слишком, а слегка — С красоткой, или с другом — хоть с тобой, Я весел... Вдруг: виденье гробовое, Незапный мрак иль что-нибудь такое... Ну слушай же. (Играет.) С а л ь е р и. Ты с этим шёл ко мне И мог остановиться у трактира И слушать скрыпача слепого! — Боже! Ты, Моцарт, недостоин сам себя. М о ц а р т. Что ж, хорошо? С а л ь е р и. Какая глубина! Какая смелость и какая стройность! Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь, Я знаю, я. М о ц а р т. Ба! право? может быть... Но божество моё проголодалось. С а л ь е р и. Послушай: отобедаем мы вместе В трактире Золотого Льва. М о ц а р т. Пожалуй; Я рад. Но дай, схожу домой, сказать Жене, чтобы меня она к обеду Не дожидалась. (Уходит.) С а л ь е р и. Жду тебя; смотри ж. Нет! не могу противиться я доле Судьбе моей: я избран, чтоб его Остановить — не то, мы все погибли, Мы все, жрецы, служители музыки, Не я один с моей глухою славой... Что пользы, если Моцарт будет жив И новой высоты ещё достигнет? Подымет ли он тем искусство? Нет; Оно падёт опять, как он исчезнет: Наследника нам не оставит он. Что пользы в нём? Как некий херувим, Он несколько занёс нам песен райских, Чтоб, возмутив бескрылое желанье В нас, чадах праха, после улететь! Так улетай же! чем скорей, тем лучше. Вот яд, последний дар моей Изоры. Осьмнадцать лет ношу его с собою — И часто жизнь казалась мне с тех пор Несносной раной, и сидел я часто С врагом беспечным за одной трапезой И никогда на шёпот искушенья Не преклонился я, хоть я не трус, Хотя обиду чувствую глубоко, Хоть мало жизнь люблю. Всё медлил я. Как жажда смерти мучила меня, Что умирать? я мнил: быть может, жизнь Мне принесёт незапные дары; Быть может, посетит меня восторг И творческая ночь и вдохновенье; Быть может, новый Гайден сотворит Великое — и наслажуся им... Как пировал я с гостем ненавистным, Быть может, мнил я, злейшего врага Найду; быть может, злейшая обида В меня с надменной грянет высоты — Тогда не пропадёшь ты, дар Изоры. И я был прав! и наконец нашёл Я моего врага, и новый Гайден Меня восторгом дивно упоил! Теперь — пора! заветный дар любви, Переходи сегодня в чашу дружбы. СЦЕНА II (Особая комната в трактире; фортепиано.) МОЦАРТ и САЛЬЕРИ за столом. С а л ь е р и. Что ты сегодня пасмурен? М о ц а р т. Я? Нет! С а л ь е р и. Ты, верно, Моцарт, чем-нибудь расстроен? Обед хороший, славное вино, А ты молчишь и хмуришься. М о ц а р т. Признаться, Мой Requiem меня тревожит. С а л ь е р и. А! Ты сочиняешь Requiem? Давно ли? М о ц а р т. Давно, недели три. Но странный случай... Не сказывал тебе я? С а л ь е р и. Нет. М о ц а р т. Так слушай. Недели три тому, пришёл я поздно Домой. Сказали мне, что заходил За мною кто-то. Отчего — не знаю, Всю ночь я думал: кто бы это был? И что ему во мне? Назавтра тот же Зашёл и не застал опять меня. На третий день играл я на полу С моим мальчишкой. Кликнули меня; Я вышел. Человек, одетый в чёрном, Учтиво поклонившись, заказал Мне Requiem и скрылся. Сел я тотчас И стал писать — и с той поры за мною Не приходил мой чёрный человек; А я и рад: мне было б жаль расстаться С моей работой, хоть совсем готов Уж Requiem. Но между тем я... С а л ь е р и. Что? М о ц а р т. Мне совестно признаться в этом... С а л ь е р и. В чём же? М о ц а р т. Мне день и ночь покоя не даёт Мой чёрный человек. За мною всюду Как тень он гонится. Вот и теперь Мне кажется, он с нами сам-третей Сидит. С а л ь е р и. И, полно! что за страх ребячий? Рассей пустую думу. Бомарше Говаривал мне: «Слушай, брат Сальери, Как мысли чёрные к тебе придут, Откупори шампанского бутылку Иль перечти „Женитьбу Фигаро"». М о ц а р т. Да! Бомарше ведь был тебе приятель; Ты для него «Тарара» сочинил, Вещь славную. Там есть один мотив... Я всё твержу его, когда я счастлив... Ла ла ла ла... Ах, правда ли, Сальери, Что Бомарше кого-то отравил? С а л ь е р и. Не думаю: он слишком был смешон Для ремесла такого. М о ц а р т. Он же гений, Как ты да я. А гений и злодейство — Две вещи несовместные. Не правда ль? С а л ь е р и. Ты думаешь? (Бросает яд в стакан Моцарта.) Ну, пей же. М о ц а р т. За твоё Здоровье, друг, за искренний союз, Связующий Моцарта и Сальери, Двух сыновей гармонии. (Пьёт). С а л ь е р и. Постой, Постой, постой!.. Ты выпил!.. без меня? М о ц а р т (бросает салфетку на стол.) Довольно, сыт я. (Идёт к фортепиано.) Слушай же, Сальери, Мой Requiem. (Играет.) Ты плачешь? С а л ь е р и. Эти слёзы Впервые лью: и больно и приятно, Как будто тяжкий совершил я долг, Как будто нож целебный мне отсёк Страдавший член! Друг Моцарт, эти слёзы... Не замечай их. Продолжай, спеши Ещё наполнить звуками мне душу... М о ц а р т. Когда бы все так чувствовали силу Гармонии! Но нет: тогда б не мог И мир существовать; никто б не стал Заботиться о нуждах низкой жизни; Все предались бы вольному искусству. Нас мало избранных, счастливцев праздных, Пренебрегающих презренной пользой, Единого прекрасного жрецов. Не правда ль? Но я нынче нездоров, Мне что-то тяжело; пойду, засну. Прощай же! С а л ь е р и. До свиданья. (Один.) Ты заснёшь Надолго, Моцарт! Но ужель он прав, И я не гений? Гений и злодейство Две вещи несовместные. Неправда: А Бонаротти? иль это сказка Тупой, бессмысленной толпы - и не был Убийцею создатель Ватикана? (примечания к пьесе "МОЦАРТ И САЛЬЕРИ", стр. 614) Замысел пьесы относится к пребыванию Пушкина в Михайловском в 1826 г. На третий день по приезде Пушкина в Москву, 11 сентября 1826 г., Погодин записал в своём дневнике: «Веневитинов рассказал мне о вчерашнем дне. Борис Годунов — чудо. У него ещё Самозванец, Моцарт и Сальери, Наталья Павловна (т. е. «Граф Нулин»), продолжение Фауста, 8 песен Онегина и отрывки 9-й и проч.». По-видимому, замысел «Моцарта и Сальери» настолько определился у Пушкина в это время, что друзья, по его сообщениям, подумали, что пьеса уже написана. Встречается её название и в списке 1827 года. Однако в основном работа над пьесой падает на 1830 г. Пушкин закончил её 26 октября 1830 г. в Болдине. Рукопись до нас не дошла, но сохранилась обложка, на которой значится заголовок «Зависть». В одном из списков маленьких трагедий при названии её помечено: «С немецкого». Это была бы литературная мистификация. Пьеса дважды была поставлена на сцене при жизни Пушкина. Она была исполнена на Большом театре в Петербурге 27 января 1832 г. первой пьесой спектакля, на котором всего было поставлено три пьесы. Второй раз она шла 1 февраля 1832 г. Пьеса построена на упорных слухах о том, что Моцарт (ум. 1791) был отравлен его знакомым композитором Антонио Сальери. Сальери умер в мае 1825 г. и перед смертью в исповеди признавался в отравлении Моцарта. Об этом появилась статья в лейпцигской немецкой «Всеобщей музыкальной газете». Пиччини (1728—1800) — итальянский композитор. С 1776 по 1789 год работал в Париже, где оперы его («Роланд» и др.) пользовались большим успехом. До появления Пиччини парижские любители музыки были поклонниками музыки Глюка. После успеха «Роланда» мнения разделились и образовались две музыкальные партии — «глюкисты» и «пиччинисты». «Ифигения» — «Ифигения в Авлиде», опера Глюка. «Voi che sapete» — ария Керубино из третьего акта оперы Моцарта «Женитьба Фигаро», на сюжет Бомарше. Реквием. — Музыку для заупокойной службы Моцарт писал летом и осенью 1791 г. по заказу неизвестного. Как выяснилось позднее, это неизвестное лицо был управляющий графа Вальзегг, который заказал Моцарту Реквием. чтобы выдать его за собственное произведение. «Тарар» — опера Сальери на слова Бомарше (1787). Бонаротти — Микель Анджело. Распространено было предание, что он умертвил натурщика, чтобы естественнее изобразить умирающего Христа. Дата установки: 02.12.2007 [вернуться к содержанию сайта]
|
