Книга книги-кладезь-колодезь, и что делать когда жажда наполняет душу, а колодцы отравлены? Рыть собственный колодец, писать собственную Книгу.
Содержание Что ты хочешь?Ловушка для не ё. Республика свободы и правосудия. Актуальное слово |
Смотрите также:
- Составили музыкальные руководители
- Пожалуйста, не пропускайте это предисловие. Оно поможет вам в понимании книги
- Когда я впервые озвучил свое желание написать книгу о президенте Путине
- Учебное пособие, учебник, сборник статей, брошюра, информационно-статистические издание
- Учебное пособие, учебник, сборник статей, брошюра, информационно-статистические издание
- Книга первая 29
- Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке TheLib. Ru
Гурский Николай АМБИ  © 2014 – Гурский Николай All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or transmitted in any form or by any means electronic or mechanical, including photocopy, recording, or any information storage and retrieval system, without permission in writing from both the copyright owner and the publisher. Requests for permission to make copies of any part of this work should be e-mailed to: altaspera@gmail.com В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация. Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc. Об авторе. Автор родился в Сибири. Учился, работал, размышлял. Школа, геолого-разведочный факультет Томского политехнического. Странствия. Саяны, Алтай, Памир, Полярный Урал. Затем армия, истфак Томского Университета. К людям отношение настороженное и издалека, но, при том, пристрастное. Дух первооткрывателя. В данное время философия – основное увлечение. Но не всякая. Философия как способ формирования правосудной системы общества. Философия как грамматика Множества. Философия как канализация избыточно значимого… О книге. Эта книга об амбивалентной природе разумного существа. Отсюда и все его необычайные приключения. КНИГА Книги-кладезь-колодезь, и что делать когда жажда наполняет душу, а колодцы отравлены? Рыть собственный колодец, писать собственную Книгу. Книга моя никого не поучает, не описывает случившиеся факты или придуманные фантазии, не ищет развлечь читателей или утешить. Но привлекает к ответственному делу, царственному и судьбоносному. Собственному. Книга герметическая, толковательная и неизбежная как Конец Времени. Она не дает богатства, поскольку обращена к Избранным, способным чеканить собственную монету, иметь отчетливое выражение Лица. Она не дает власти над миром, скорее возвращает в собственный Мир. Она не дает счастья, но позволяет его разглядеть как Событие дружеского соучастия. Книга моя предназначена чистым и доверчивым душам. Им идти дальше добра отягощенного злом. Им идти-плыть-парить по бескрайним Равнинам Земли Рая. Нам, вечно юным нравится жить в Раю, обратив конец времени в конечности своего Восприятия да в начальственность Сознавания-промысла-намерения. Что значит быть в Духе? Значит Действовать силой Мысли. Возможно, при этом вы неподвижны, возможно, стремительны, возможно, шествуете неторопливо. Что значит «значит»? Знание как край и определенность Мысли. Когда мысль вполне определенна, она действенна. Когда недодумана, она прячется в Мифе, в богатстве мифологических образов. Выйдя из Мифа, Мысль становится Логосом Действия, вполне мистериального. Миф и Мистерия. Образ и Действие, образ действия. Что соединяет-граничит-со-общает то и другое? Слово. Слово значительное, слово знающего-знатока, слово правильное, справляющееся с Образом и Мышцей. Слово метафорическое, иносказательное. Миф, Метафора, Мистерия. Такова Троица осмысленной Жизни. Вернее, Четверица-тетрада, поскольку среднее звено двоично-дис-курсивно. точки зрения Мифа назову своего актуального читателя Гиперборейцем. Теперь как Равный Равному буду выговаривать-прояснять Земли осьмикрайней пределы, тем приуготовляя Встречу. то такое Я? Здесь необходимо вспомнить себя как Итог исторического развития, вспомнить себя как конец Истории. Здесь все филогенетические моменты складываются в единый Онтогенез Личности-куколки. И эта Личность через Слово парадоксально трансформируется-возвращается к началу другого Онтогенеза с предельно филогенетической наивной доверчивостью к соучастникам События. Второй момент назовем духовным Я. Это уже не Что с его Наследием, но подлинное Кто. Духовное Я бессмертно и легкомысленно невесомо. Благословен каждый, кто предчувствует его в себе и готов к Мистерии окукливания и превращения в другое существо. Эй Гипербореец, ты слышишь ли меня? Чуешь ли незримые ветра новой земли и нового неба? Тогда продолжим. Цена слова ЭТО цена слога. Признать неизбежное и быть свободным. Прав? Да! Так слог определяет элементарную попытку быть другим. Быть с другим, быть вместе. Слог как ЭТО, двусторонний слог Элементарной Теории Относительности. ЭТО не говорит о тождестве вещей, о субъект-предикатных отношениях, но утверждает необходимость дискурса между равносостоятельными позициями мысли. Мы с но ва бу дем у чи ть ся чи та ть по сло гам и со чи ня ть сло ва на но во. Вот такие дела. В слове мысль как бы замирает в своих исторических формах, чтобы нечаянно вы прыгнуть в деянии духа бессмертных личностей. Призывы слова исторического только длят историю, мешают ее завершению-свершению. Потому наш язык метафоричен. Он не говорит, что требуется делать, скорее тормозит, останавливает прежние мотивы. Метафора открывает путь другой практике жизни, метафора отмежевывает нас от провокаторов желающих втянуть нас в нужды дня. Мы прошли сквозь Ночь и вот в утро пробуждены как Друзья. Наше Мы это слог Откровения Мысли, и он отличен от всяких убогих затертых тяжелонормальных мы-мыслишек. Наше Мы не разорвать на части, оно абсолютно монолитно. Его нерушимость определяется именно его обращенностью к Вы. Так Мы со-бытийны, так мы вы-мы-сливаем миры. Когда Я сосчитал себя и дошел до края своих желаний, то стал Мы. Что это значит? Я обнаружил себя Философом располагающим концепцией Мира, системой различения мировых значений. Я наполнил себя предчувствием-духом-любовью к идеальному, став полноценной Душой. Я обнаружил в себе Ученого, способного оперировать понятиями, делать выводы и выводы вдруг очень далеко увели меня, кто догонит? Я узнал себя как сторонника Мечты и воображения, нет будущего, есть мое воображение, мой сон и моя греза, что всегда впереди меня. Я узнал в себе существо Желания и обогнув его видимую часть вдруг обнаружил в себе Политика, что оперирует двусторонностью желаний (желать-хотеть). Именно, в Политике желаний я нащупал суть того, что называю Го-суд-арством, именно здесь я бегу за Солнцем как Сын человеческий и возможно обгоняю его. Перечисляю Квинтэссенцию: Разум (философ), Душа (психолог), Память и понимание (ученый), Воображение (поэт), Желание (политик). Когда вы тако-вы, то Вы ЭТО Мы. Если внутри понятных слов я ставлю дефис, то тем (тотем) указываю на особый случай формы этого слова, на необходимость толковать его особое значение, совсем отличное от обычного. Оглашение Гиперборейца: А! Я различаю, я рад, я сам. У! Уйду, но вернусь в упоении силы духа, соединяя разные миры. О! Обнимаю свой мир, понимаю и принимаю в окоеме души своей, но готов отдать его. Э! Эй, грядущее, я не жду тебя, но изобретаю эстетикой воображения своего, и нет ничего естественней и реальней его. И? Бесконечный поиск на путях желания, искание других миров, других существ. Теперь выражу с помощью гласных значение элементарных логических операторов: А различение, отрицание, противопоставление; У суммирование, соединение, связь (конъюнкция); О обобщение, выделение, одно (дизъюнкция); Э соответствие, подобие, равенство (эквивалентность); И? исход, вывод, следование (импликация). Уметь логично мыслить, виртуозно оперировать значениями желанного (но совсем, совсем не нужного), значит приближаться к Метаморфозе События. Так МЫ в порядке, в ладу с собою и готовы к Истине большой ПО-ЛИ-ТИ-КИ. Все меньше и меньше слушаю я, о чем говорят люди, пустая трата времени. Душевный разговор? Но моя душа соткана значениями предчувствуемого и сторонится эмоций сгенерированных памятью, эмоций недомысленного существования усталых людей. Я улыбаюсь, но как жестока моя улыбка, даже для меня самого. Трудно быть бессмертным в облачении смертной, страдающей плоти, в окружении людишек, отчаянно беспомощных перед лицом смерти. Слушаю окончания слов, предложений. Но кто же договаривает до конца? Кто же способен выговорить цельное Предложение? Того называю Гиперборейцем. А походить вокруг да около, погрузиться в необычный контекст речи инакомыслящей, я думаю, не помешает. Вот у меня Ключ, похищенный у черепахи-тортиллы языка долгоидущего-странствующего дорогами истории. КлючЪ вос-хищения подлинного. Возьми Друг. У закрытой двери в конце жизни он тебе пригодится. А У О Э и? И как ответ: Иэо(с)уа! Это ТЫ. ЭО с УА значит поэзия науки С душевностью разума. Наука венчается Законодательством. Поэзия венчается Правосудием (православием). Странно и непонятно, не так ли? Поэзия как Правосудие, где ж это видано? Поэзия правильная ЭТО, собственно, и есть Последний Суд. Наука закон-ная ЭТО есть закон-ченная, законодательная, царственная наука. Научное исследование Истории приводит к мифологическому осмыслению ее, поворачивает фактографию исторических событий стороной иных значений. Герои истории нечаянно становятся персонажами Сказаний, богами мифологии. В какой момент это происходит? Когда сознание настойчивого исследователя историка доходит до края пропасти, когда факты уже никуда не ведут, скорее запутывают. Когда нужна смелость взглянуть в глаза Медузы Горгоны. Ответить на загадку Сфинкса. Здесь то, мы и выходим на другую сторону луны. Наш умерший отец вдруг перестает быть рядовым персонажем, одним из множества людского, но первейшим образом Бога-отца. Будучи умершим (боже, боже, почему ты оставил меня?), он ничем не препятствует домыслить его до Бога. Отец Уходит, чтобы вернуться. Наша мать посмертно уже не убогая, ссохшаяся старушка, но вечная Богородица и ее Покрова оберегают каждого, кто в Законе, кто законорожден. Посмертное оберегает единственного Сына и Дочернее Роение. Все герои мифов, былин, сказаний это различные формы отношений сродства, обожание Рода. Так говорю. И это нерушимо. И неуязвимы свободные. Я—СНА—САМА--ВЕДА Язык мой неистовствует во мне взывая того кто отличен от существа языка моего. Переполняет меня Слово семенем силы что ищет славить отличнейший из миров. Изгнан я снова и снова из общего понимания почти умолкнувших языков человека. Снова из снов я на пределе от чаяния снова изгнан из уюта быта из кольца любви. Болью выясняю основы ведения исключительного понимания избранника Азии. Слёзы подступаются к глазам моим неустанно озирающими людей в поиске друга. Вот уже почти не замечаю красоты природы и тех кто глазеет на иллюзии света. Безнадежно всматриваюсь в лица лица лица лица сна моего и нет мне утешения нет. Дух языка опаси и спаси меня открой свет любимого лица и голос любимой моей. Словно ослеп я словно оглушен я словно омертвело тело моё словно один я на свете. С кем дружен я с кем радуется сердце моё кто рад языку моему кто со мною рядом? Перед лицом невероятного и почти невозможного знания стою я недвижной горою. Моё равнодушие и снисходительность высокомерие и презрение кого привлекут? Сочинять Бога не научился я и не стал губителем людей но их обожателем вечным. Дух языка не позволяет мне довольствоваться общими законами и положениями. При свете дня растерянным я выгляжу перед каждым самоуверенным умником. Ночною порою странствую среди звезд навигатором человечности обновленной. Где же дружина моя яснозвездная чистой радости сильной жизни и разума ясного? Говорю о избранниках но не раскольниках сеющих смуту и рознь в души людские. Не соблазнился язык мой вкусом плода с древа распознавания различия добра и зла. Блаженный вкус плода доброго с древа вечной жизни навечно укрепил мой язык. Что мне за дело до разных богов вечно ищущих первенства власти между собою. Замечают ли они того кто дух равенства братьев несет и исправление миру мужей? Владеющие истиной твердой рукою правят пошлое дело Апокалипсиса для людей. Я же стал пылающим вопросительным знаком отвержденной правды искания чуда. Я сочиняю тебя брат мой и сестра моя и только тогда с вами встречаюсь свободно. Кто же сочинит меня и возвысит из бездны отчаянного одиночества Единственного? Словно рыскучий блескучий малек в струении стремлении воды нахожу знаки её. Великие воды обнимающие душу мою унесите меня к неведомому океану славы. Самоуверенность и непреложность людей подавляют меня словно угрюмый сон. Смех людей как издевательство над радостью ангелов вешних сияющих в вышине. Кто избегнет общечеловеческого фанатизма кто не погубит лик вечности в людях? Привлекают меня скептики с печальным сердцем ироничные эстеты и созерцатели. Отъявленные лентяи хороши тем что ничего не предлагают делать они ценители. Неистовый и пристрастный анализ прекрасен своей пристрастностью исцеляющей. Пристрастность созерцателей отлична от пошлых пристрастий чело увечества. Мудрость язвительных острых слов милее мне разнузданной святости одного рода. Ты делишь плод с одного дерева и говоришь два я же вижу два разных плода дерев. Пламенные духи человеческого прогресса вы только отблески струения воды. Когти порока и когти пророка не одной ли природы не одной ли природы хищной. Вы предлагаете мне связность одного рода я же тихо шепчу о другой почтистаивая. Нахохлилась душа моя но дух мой ясносветел и чист и строго взирает на душу мою. Удаляюсь я от того кто хочет разделить со мною истерию своей истории удаляюсь. Сколько душевных лукавств высмотрел я в себе через оптику духа ясновидящего. Одержимость людей разными верованиями просто чудовищна и так редки вольные. Оглянусь вокруг и вижу одних заклинателей и проповедников общего смысла. Государственные ведомства их законы и службы разве не метафизика для обезьян? Диоген ищет с фонарем человека безразличного к общему смыслу равного себе. Заклинатели рекламоделатели обступили меня со всех сторон как наваждение. Произнесенное кем то с непреклонной уверенностью слово Мы вселяет ужас в меня. Я на стороне тех кто не лезет в душу и не нарушает таинственное стремление её. Говорю ясное явное яркое яростное слово Я представляя с я истца вновь и вновь. Зряшные люди дороже мне явно весомых и важных персон незрячих пред миром. Когда же политики займутся софистикой уроками пения танца и светлой интриги? Мошенников вынести легче чем людей с тяжелонормальным состоянием души. Капризы и прихоти случайные побуждения дуновения разве не основа сближения? Как сильно горюю я по тебе когда ты уходишь от меня за горизонт событий. Гордостью своей прячу я горе своё когда ты уходишь от меня когда нет тебя рядом. И вот в растерянности глаза мои и вот в растерянности тоскует душа моя где же ты. Одинокими строками как одинокими словами подстрекаю себя готовясь ко встрече. Посмотрю на мир людей словно огнем опаляют меня меры их жестокие неуёмные. Великие делатели истории ужасают меня словно какие то чудовища из глубин мира. Конечно коррупция есть величайшее чудо открытия разнородных пристрастий. Конечно кризис есть исполнение судебных решений равновесием праведных сил. Конечно конфликт есть сплетение легчайших вещей в ковер необычайной красоты. Конечно язык мой вкушает сладость от чудных слов которые вы сделали плохими. Конечно я иначе прочитываю слово и такое слово никогда не бывает однозначным. Я не утверждаю доктрину единственную для всех но только право прихоти духа. Если выражение мнения уже событие то я ухожу от жизни сомнительных людей. Как же невыносима жизнь там где все указывают друг другу как жить счастливо. Узнаю имя твоё когда заговоришь узнаю имя твоё когда окликнешь именно меня. Я когда то был сейчас вы могли бы сочинить меня и позвать и откликнусь я сразу. Я никто ради того кто в тебе ради тебя во имя твоё во имя полнозвучного в тебе. Влюбленный в Мысль и легкомысленный я расплачиваюсь горечью чувствознания. Восхитительна мысль декорирующая и обрамляющая быт своей легкой иронией. Легкомыслие не легко достигаемо не легко мысль находит человека легкого своего. Я страдаю от достоверной реальности не поддающейся ничьей власти и проверке. Кто же свидетель моей казни кто же узнает цену моей тоски и печали смертной? Вижу такое резкое различие людей с чувством смерти и лишенных этого чувства. Лишенные чувства смерти даже когда убивают не замечают этого не замечают этого Чувство смерти позволяет мне умирать при каждой разлуке вновь и вновь умирать. Предвосхищение смертью обновляет мою жизнь превозносит её за её пределы. Только та которая рядом животворит меня смертного и дарует мне жизнь вечную. Что же я утверждаю кроме желания жить и не знаю будет ли дарована мне жизнь. Когда я необходим тебе как жизнь я прихожу к тебе когда меня нет меня нет нигде. Чувство глубокой душевной боли что лучится чистой радостью соучастия вот где я. Ничто природное не отличает породу человечную от своеобразия звериного нрава. Я взываю к тебе из бездны были ли небыли там до сих пор еще бродят богатыри. Сегодня идет дождь дождаться бы того кто никуда больше не торопится не спешит. Наверное только душевнобольной ступает по Земле здоровый стоит на месте. Здоровый разве способен совершить поступок он как дерево что не умеет ступать. Наваждение жаждой надежды исчезает вследствие переизбытка всех надежд. Обучаюсь дисциплине ужаса провидя неизбежное гниение смертной плоти своей. Вся тайна Посвящения в её отсутствии там только обряды и дрожь трусливых душ Одна боль Память одно утешение Воображение и одно спасение Жизни путь к Тебе Почему же уходящее за горизонт Солнце не вызывает в душе безутешное отчаяние? Почему же когда тот кого ты обожаешь уходит твои глаза сухи и ты еще живешь? Столько дорог я прошел и так много потерял что совсем утонул в своих слезах. Где вершины и где бездны у тех слабоумных что живут посредственно скученно? Наверное кому то я вреден открывая словом редкий дар быть избыточным в мысли. Реальное желание жить не располагается в потоке времени но создает его в событии. Тоскую о запредельном тоска моя дороже мне любви посюсторонней и известной. Переполненный болью не умею скучать и любовью переполнено каждое слово моё. Я чист и невинен чист и лучист я пока не начинаю плотно общаться с людьми. Мысль о Сахаре сладка когда живешь в плотном кольце предприимчивых людей. Только человек единственный из зверей что вызывает стойкое чувство отвращения. Ближний долгим обещанием блаженства и долгая долгая дорога до ближнего моего. Дух языка побуждает меня лелеять миф о Братстве и призывает братцев собраться. Говорящие от имени других самозванцы с большой дороги они хуже грабителей. Братство открыто каждой одинокой душе и абсолютно недоступно коллективистам. Поэт говорит от имени собственного Я поэтому поэтов не любят любители Мы. Кому то уютный дом любящая жена радостный ребенок круг друзей я же одинок. Как жить в перевернутом мире где кочевники живут оседло а князья бездомны увы? Даже страдание не связывает меня с людьми моё страдание совсем другого рода. Как же ничтожны поводы для недовольства и страданий они и сближают людей. Скажите же что больше в мучениях людей дешевого фарса или реальной боли? Вот сердцем ты привязался к другому а он уходит и не возвращается а ты умираешь. Вот уходят близкие твои а люди обвиняют тебя не видя того кто умирает в разлуке. Вот смотрю на мир и всюду вижу распад и тлен а они смотрят на мир и видят жизнь. Не судья я брату своему но судьёй могу быть выбран в ситуации истца и ответчика. Да да нет нет истца прокурора ответчика адвоката равняется единственным судьёй. Страшнее атомной войны раздражительность в людях внутренний раздрай воли их. Именно раздражительность источник множества желаний намерений планов задач. Спокойное и сознающее себя смертным существо живет одним желанием встречи. Я так жажду жить в сочетании с жизнью другого рода что одинокая жизнь не жизнь. Вообразил идеализировал другого и тем привязался к нему необычно боже мой. Если я человек то ты божество если ты человек я божество если ты жена я муж твой. Люди словно сухая глина в отчуждении взаимном панацеей приди же вода совести. Ум придумывает все новые прилагательные определения к существу тела и иссякает Ум за разум заходит когда расцветает существо дела радостного приближения. Вся разница между умом и глупостью в умении пользоваться прилагательными. Моно тонно существование свое разве замаскируешь яркими прилагательными? Сверхчеловек блеском нищеты ума за ним же выступает реальное существо разума. То чем озабочены люди жалкие но страстные поиски все новых приложений себе. Только друг мой любимый не прилагается к моей жизни он существо Причастия. Дьявола человек придумал из всех мелочных но престижных определений себя. Человек что ненавидит дьявола демонстрирует наибольшую ложь о себе самом. Смерть Бога наступила вследствие потери интереса к тому что не имеет приложений Измениться может только Сердце но никто не увидит этого изменения этого чуда. Зачем преодолевать кризис конфликт противоречие когда в них можно житьдружить Жуть: за убийцами следуют святые затем спасители затем всякие пьяные блудодеи. А Дух поверхностен и его наши состояния не привлекают но только наши игры. Быть содержательным значит настаивать на своей важности вот и настаиваяюсь. На поверхности души моей дух чертит знаки верховного правления вот и угадываю. Содержательны и доказательны мнения я же весьма поверхностен и голословен. Все ополчились против меня чтобы ранить меня ибо ранняя птица в их мире я. Я настолько всемогущественен что позволил каждому быть самим собой со мной. Я настолько слаб что любовь настигла сердце моё и поселилась в нем навечно. Непрестанная практика смыслового выявления отделила меня от всего смутного. Смутным делают человека как чувства так и понимания не выраженные яснознаком Смутно все что боится заговорить и смутен говорящий негодные слова вне смысла. Я не превозношусь над людьми я рядом но в такой жесточайшей отделенности. Всего то и делаю что непрестанно уточняю вопросы простые для чего и ради чего? Для чего книга для чего человек для чего бог для чего друг ради чего каждый и как? Попытка отвечать на вопрос о цели жизни предполагает годный ответ о её причине. Вопросы почему и зачем моё детство и моя взрослость они неуёмны всегда со мною Отвечая на вопрос детский я становлюсь выдержанным на взрослый великодушным. Когда я поверхностен то людям представляюсь сложным давящим и невыносимым. Когда я углублен в своё людям кажется что наконец то я их понял и признают своим Каждый вспоминает своё и думает что общается я же в ужасе от таких поминок. Если ты скажешь действительно своё слово я тотчас спрошу а что же оно значит. Но кто же готов говорить своё слово говорить себя словом кто же такой бесстыжий? Только на поверхности дух языка настигает меня и вверяет мне слово двужильное. Ты хочешь ускользнуть от бесплодности своего существования всплывай и разумей. Каждая строка не препинается а ровно струится в я сно знании силы своей краткой. Завершенность неопределенного оборачивается совершенством события явного. Неопределенное непонятное бесконечное настолько привлекательно как сама жизнь. Быстрый текучий блескучий источник могучий струением настроенией влекучий. Не является ли ваша воля продолжением вашего соло занудства то ли дело Порыв. Как же невыносимы волевые люди лишенные вольной летучей порывистости. Есть такие монстры молчания которые своим молчанием убивают голос любого. От моих вопросов никуда не спрячешься даже после твоей смерти я приду и спрошу Я приду и спрошу когда ты переговоришь свои разговоры и исчерпаешь молчание. Не является ли любая имперская всемирная идея выражением тоски человеческой? Наверное я друг человеку если какой то порыв не бросит меня в другие миры. Тайна смутного в несказанности ныряю сюда и выхожу с разорванными понятиями. Неизлечимая усталость и вот для её усугубления целители спасители оздоровители. От усталости же ничто не спасает кроме поразительных преображающих нас встреч. Да кто же готов к таким встречам в которых нет того в чем нуждаешься, приятного. Предельное выражение усталости выражает крайне развитая идеология терпимости. Мудрость спокойствия и умение держать паузу разве не знаки ужасного утомления. Так фигурой толерантного человека завершается деградация человечества мир ему. Живая мудрость сильна не последним словом но его предлогом и окончанием. Терпимому выкидышу человечности что ум что глупость что ложь что правда равно Я обнаруживаю в себе столько нетерпеливой силы что удивляюсь если пугаю ею. Мне не терпится неймётся донести сам корень нетерпеливой силы я-зычество моё. Я только Мысль, что призрачна и тонка, я только Памяти изящнейший сосуд. Конечно я давно бы покончил с собой от избытка любви если бы люди не смешили. Не религия запрещает мне убить себя но моё чувство юмора в сочетании с любовью. Разве есть большее богатство чем самоубийство которое всегда ношу с собою? Говорящий Зверь пробужден во мне как некий осторожный но мятежный ангел. Я одинок среди людей именно из за их чуждой мне человечности в каждом. Разве можно общаться с человеком кроме как на языке его всеобъемлющей лжи? Становясь самими собой мы открываем Хаос как изначальную родину богов. Каждый раз расставаясь с человеком узнаю что расстаюсь с одной из своих ошибок. Каждый раз обращаюсь к человеку а он уже и без меня человек потому и расстаюсь. Вот выть хочется а приходиться одевать отвратительную маску человечьей улыбки. Оформленность моего характера мне дороже всех человеческих наук и искусств. И это пройдет но что мне до проходящего когда весь я в непреходящем нахожусь. Метафизик среди людей так же редок как сказочное чудовище его то и ищу. Не философией я занят как прибежищем бесплодных идей но правдой Предложения Солнце и Сердце моё одно сияющее другое незримое вот полюса моего состояния. Я дикий собственной избыточностью вот уж и границу миров одолел и дивлюсь. О кто тот праздный утвердившийся в Безутешности избавленный от надежд? Признающий власть времени уже слуга и ничего интересного собой не представляет Зачем привыкшим к цепям законного какая то свобода и буйство её решительности? Свобода наверное страшит тем всемогуществом которое открывает свободному. Какие огромные ледники находятся в моей душе и там маленькая фигура странника. Ледниками своей души я усмиряю страстную жажду любви одинокого сердца. Зачем мне сухие глаза если сердце заброшено в океан и голос мой как стоны кита. Слушаю людей их слова уместные и в то же время бессмысленные как на похоронах Внутри меня взрываются вулканы, пенятся огромные волны вздыблены души слов. Разве не видно что всё узаконенное консервативное в языке несет ему смерть. Всё во мне сплошное предчувствие безучастен к делам но занял стойку гончей. В предчувствии весь я превратился в точку готовую к порыву прямой линии. И с нами снами птицами белыми в высокое синее небо улетаем и истаиваем. И звездами мерцаем тревожное знание зная и ночь возлюбила звездные куражи. И плещется пляшет в окоёме души моей быстрая золотая саламандра огня я жива я. Я заряжен звериною чуткостью и смешливостью ангела и не знаю кто призовет меня Какие слова если всего переполняют рыдание стон вой скулеж тонкое попискивание Потому что весна потому что любовь ищет именно тебя если узнаешь меня ты. ^ ЖИЛИ—БЫЛИ МУЖИ И ЖЕНЫ ИХ И НЕ ТУЖИЛИ. Что ты хочешь? Что ты желаешь? Я задал не один вопрос, но два и абсолютно разных. Желание разряжается Удовольствием, но удовольствие не однозначно и сопровождаемо тенью желания, как бы предчувствием чего-то, что невозможно увидеть, воспринять как факт. Это и есть Хотение. Сначала, после удовлетворения Желания о-хота слаба и почти отсутствует, но на путях Эстетического созерцания-созревания она растет и с какого-то момента пробуждает Желание. Желание запускает Решимость осуществления его. Так в непрестанном С-паринге, словно связка альпинистов в трудных горах действуют две силы ХоЖдения человеческого по миру,--Хотение и Желание. Первую по ошибке отождествляют с Удовольствием, однако удовольствие всего лишь разрядка, Хотение же есть активное заряжение человеческого существа созерцательной энергией Красоты Мира, активный процесс, который, пожалуй, соответствует не влечению к жизни, а влечению к смерти. Однако, будучи вытесненным у массового человека, это влечение приобретает деструктивные, разрушительные, суицидальные черты. Расовая же (раса живая—рассаживая) порода человека отлична от природы массового человека именно своей непреклонной доминантой Охотника, радикально отличной от доминанты Стяжателя-потребителя-жителя. На путях Хотения еще (уже) нет решимости взаимодействовать с фактической реальностью, брать быка за рога, однако есть активная Идеализация всего, что попадает в поле Внимания и выражается она в непозволении факту быть тождественным себе. До срока тем как бы негативно противостоя любой Тяге к Весомому плоду земному. Если я желаю женщину, я следую путем природного влечения к жизни, я принимаю её такой, какая она есть по факту, но если я её хочу, здесь происходит переворот метода, я активно идеализирую её, признаю её не по факту, данному мне в восприятии, но по Акту собственного её намерения. Значит, Хотение и пробуждает Любовь истинную к другому существу. В Любви легчайших намерений Двое, словно гигантские невесомые Рыбо-миры, начинают свое непреклонное приближение друг к другу из разных концов Вселенной. На Руси супруги называют друг друга: «ты моя Хотя». В нынешнем, плачевном состоянии языка слово «похоть» означает, всего лишь, разнузданность желаний, но совсем не величайшее стремление к идеальному в себе и в другом, великую Охоту Духа. Хотение тихо хо(т)дит и последователям Желания кажется всегда в заманчивом облачении желанного, но признавая его только таковым, человек начинает гоняться за различными объектами желания и упускает главный предмет Охоты, идеальное существо Желания, всегда находящееся на другой стороне фактического мира. Охота начинается там и тогда, где Желание умирает (ум—мир—рай), когда человек обретает внутренний покой, свободу от множества беспокоящих его желаний, ведущих только к утомлению, неврастении, физическому нездоровью. Образ Покойника обычно пугает всех желающих жить, однако, желающего жить вечно (идеальный ра-курс), предельно интригует. Вглядись в неподвижное как маска лицо Покойника, в лицо мертвого Мира (мертвец—мира—венец), разве не побуждает оно к чему-то? Разве не открывает в нас некое Сверхжелание? Или маски на лицах актеров древнегреческого театра? Привычное природное понимание, сформировавшееся в русле желания жизни и свидетельствующее только о состоятельности нашей Памяти, конечно, и здесь оно пытается представить дальнейший путь умершего как бы фактически существующим, тем создавая загробный мир иллюзий своего понимания. Но хотящий Жить, при взгляде на умершего, тотчас вспоминает что-то в себе такое, что обычно забывал в ближайших заботах дня. Но это Вос-поминание настолько сновидно-легковесно, что быстро теряется и человек снова погружается в свою тяжелонормальную Жизнь. Если желаний много и, как следствие, человечество раз-множено не-имо-верно, то путь Охотника есть выражение единственной Воли в человеческой Особи, её единственной в своем роде Правды, а значит здесь происходит у-множение силы особой Чело-вечности, в стороне от массового скопища людей, здесь мы находим Путь Государя и Государство, как общее Дело Государей. Государство не машину насилия над людьми, но Реальность сновидной Грёзой входящую в наш общий мир. Прознавая тех, кто способны реально идеализировать друг друга, признавать (Знать) друг друга как Равных (в природе фактической реальности нет равенства) Братьев—Сестер (собраться бы нам братцы). «ГО» игом Закона, не позволяющего угнетать-убивать ближних своих, «СУД» Правосудием суженных—ряженных и «АРИЙСТВОМ» каждого избранника, его благородством. Чтобы Знать узнала Своих, каждый с необходимостью должен узнает свое Имя (=самосознание=самоорганизация), становясь именитым. Есть Имя, значит можно позвать, значит можно всегда быть рядом друг с другом и не зависеть от разъединяющих факторов природной обстановки. Есть Имя собственное и сразу отпадают нити информационного влияния-вливания разных Авторитетов, религиозных, политических, культурных, педагогических, юридических, звередических. Имя и есть орудие Хотения и привлечения Равных. Но знать свое Имя, не так-то просто. Это не кличка, которой тебя наградили при рождении, но знак целостности Охотника за вечной Жизнью, а значит и особая миссия, особая ответственность за свое призвание, особый язык. Охотник отлично знает, чем отличается «юрис-дикция» Зевса-Ю-питера от крово-судия Кроноса (отца зевсова) и от право-судия Урана (деда его). Зевс отдает судебную инстанцию под власть Закону (одной Го-лове), Кронос хранит равновесие равных своенравных характеров (руг-тайм), Уран утверждает величайшее равновесие Правды в каждом, каждого утверждает как суверенный Мир, каждому вверяет тайну его личной Смерти.
|
